Н.Б.Смирнова «Впечатления о первом концерте Люки Дебарга в Москве»

Наверное, бывают концерты, которые полностью переворачивают твою прежнюю жизнь, и ты понимаешь, что нужно что-то менять… Концерт Люки был для меня именно таким.

18.30. Большая Никитская. Возле памятника Чайковскому группами стоят люди. Спешащие мимо прохожие с некоторым удивлением посматривают на них, так как людей достаточно много, и у всех на лицах – ожидание чего-то… Публика самая разная, но у всех на лицах – улыбки, и счастье от того, что пришли послушать МУЗЫКАНТА ЭПОХИ, именно так называли Люку большинство из окружающих нас людей!

В толпе замечаю своих гнесинцев, с радостью понимаю, что среди них не только пианисты, скрипачи, но и ребята с духового отделения.

Поднимаемся с ученицей по ступенькам к бабушкам-контролёрам, которые, улыбнувшись, говорят: «А сегодня вы вовремя пришли, не ко второму отделению, молодцы!» На лице моей ученицы – изумление и улыбка, неужели нас запомнили??-) Говорю, что, да, наверное, а сама также поражаюсь этому факту.
2 амфитеатр, 10 ряд, места 14,15 – как раз, чтобы видеть Люку, садимся буквально напротив рояля. Ни одного свободного места, и это во втором амфитеатре! Люди садятся просто на пол, на ступеньки, ужимаются на этих и без того узких лавочках, но все – счастливы! И неважно, что ты практически под потолком, на предпоследнем ряду, всё слышно прекрасно!

И вот – Люка на сцене. Шквал, буря рукоплесканий.

Начинаются сонаты Скарлатти. Невесомые, парящие, но всё точно в темпе, при этом Люке удаётся сохранить ту удивительную степень импровизационности, при которой каждый звук – неповторим, точнее, непредсказуем, но с таким безупречным вкусом, что даже самый взыскательный музыковед был бы удовлетворён услышанными трактовками. Особенно удалась до мажорная соната (третья по счёту).

Тембры, прикосновение – запредельно безупречные. Моя ученица сказала, что забыла, что рояль – это инструмент, в котором молоточки ударяют по струнам. Они – не ударяли, они нежно касались струн, и струны пели, отзываясь на самое нежнейшее прикосновение.

Зал сходил с ума. Люди кричали браво, а Люка, практически без перерыва, поклонившись, начал играть Бетховена.

Бетховен. Более трагичного варианта 2 части не слышала, даже на конкурсе. Рояль не плакал. Нет, это было нечто большее. Как последняя исповедь…. длиною в жизнь.

Казалось, что ещё миг, и сердце не выдержит. Это было не сопереживание, не сострадание, это был настоящий катарсис – катарсис лично для меня, и я не понимала, и не понимаю до сих пор, как такое вообще возможно пережить, и самому исполнителю, и тем, кто это слышал…

Перерыв. Кто-то молча, в задумчивости, бродит по узкому коридору 2 амфитеатра, кто-то также молча сидит на скамейках, кто-то бурно обсуждает только что услышанное. Равнодушных – нет. Есть всеобщее состояние погружения во что-то такое, чему пока сложно найти определение.

Второе отделение. 4 баллада. Счастлива, что не стала никого переслушивать, или переигрывать, так как в очередной раз убедилась – Люка стирает все штампы, и Шопен звучит в его подлинном виде. Богатейшее многоголосие. Совершенно непостижимые, логично выстроенные фразы, а потом – разделы, части, потрясающая форма, где, при всём звуковом богатстве и темповом разнообразии, выписанном самим Шопеном, ничто не развалилось. Всё это звучит настолько свежо и необычно, что одна знакомая, сидящая неподалёку, с хорошим музыкальным образованием и слухом, потом скажет… «наверно , только сам Шопен мог так сыграть эту балладу».

Лист. Мефисто-вальс. Более необычной трактовки не слышала никогда. Полная свобода, но абсолютно точно подчинённая внутренней логике, и вся агогика, применяемая Люкой, не только не «портит», а заново открывает давно заезженные образы. Мощи – хватило, но это была не та мощь, когда «топором по струнам», с уже привычным нам «русским размахом», «замахом», нет, это было «золотое» звучание октав, и это было — достойно.

А какие образы в лирических эпизодах…сердце уносилось куда-то далеко, и ты не понимал, ни где ты, ни что происходит, а только не отрываясь «впитывал в себя» эти божественные звуки… Сколько нежности, сколько страдания, сколько затаённой мучительной страсти, всех чувств – не передать, но это было настолько реально слышно, что у многих «сносило» голову….

Скрябин. И опять повторюсь — более тонкого, прозрачного «полёта к звёздам» не слышала…, а вторая часть была именно в том запредельном темпе, о котором может мечтать каждый из концертирующих музыкантов.

На бис – Сентиментальный вальс. Публика в первые секунды, не веря в это чудо, зааплодировала… А я такого трагичного вальса, такого тёмного фа-минора не слышала у Люки никогда. Возникло на миг ужасное ощущение прощания.

Ученица, владеющая французским, подошла подарить цветы и мягкую игрушку, хотела поблагодарить, но все слова у неё исчезли, когда она увидела, как Люка дышит… Он настолько выложился на этом концерте, что понятно, почему ему не хочется никаких слов за кулисами… Это действительно ни к чему, так как ВСЁ, что можно было сказать – уже было сказано.

Теперь – о главном для кого-то. О помарках, неточностях… Да, были, и было пару людей, с удовольствием «смакующие» эти мгновения. Но это вообще не имело никакого значения. Объясню, что именно я сегодня в дополнение ко всему УСЛЫШАЛА.

Когда всё лето мы дискутировали, пытаясь понять, в чём же заключается главная особенность исполнительского стиля Люки, мы говорили о многом, и об искренности, и о том, что он свои исполнением стирает все заигранные штампы, и об особенностях его интонирования – не пропадает ни один звук, и о его подлинной технике, которая у него сопряжена, слита воедино с тем самым интонированием. Мы также говорили о том, что он мыслит как композитор, и это очень сильно отличает его от других музыкантов, говорили также о том, как по-настоящему, с моей точки зрения, он умеет работать с оркестром.

Но сегодня я наконец-то поняла его принципиальное отличие от всех исполнителей.

У Люки каждая фраза начинается без акцента, идёт внутреннее развитие, доводящее эту фразу до её логического завершения, затем к ней «цепляется», буквально ИЗ ВОЗДУХА — следующая, и так выстраивается всё произведение….

НИ ЕДИНОГО АКЦЕНТА, которые у нас так любят вставлять в начало каждой фразы, в середине, и в конце практически все пианисты, ни одного лишнего крещендо-завывания («то как зверь она завоет, то заплачет как дитя», в таких случаях говорила моя педагог), ничего подобного!
В его игре отсутствуют КВАДРАТЫ, всё плавно перетекает одно в другое, составляя ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ!!!!!!! ОН не рубит ни сам звук, ни начало фраз, ни кульминации. Это – самое важное, чему практически невозможно научить, если только не заниматься этим всю жизнь, с самого детства приучая ребёнка играть первые звуки фраз – без акцента, как это делают струнники ( не любящие нас именно за подобную «квадратность мышления и исполнения»)

Люка это слышит сам!!!! И в этом – в отсутствие просто измучивших мои уши акцентов – его главное отличие от большинства пианистов.

Он играет, как превосходный струнник, и как композитор, понимающий, что первым же акцентом в первом, четвёртом, восьмом (и это ещё «приличные варианты» исполнения!) тактах можно разрушить весь замысел композитора, и дальше уже можно не играть – ни к чему, а главное — незачем.

И в таких случаях Ничто не поможет. Ни техника, ни «имперский» стиль, ничего. Потому что говорить подобному исполнителю не о чем, у которого все мысли, и исполнение – в чётких, подчёркнутых квадратах, которые композитор выписал не ради того, чтобы ими «долбили» по нашим ушам, а только следуя формообразованию.

Потому — не важно, сколько у Люки сегодня было помарок, он гениальнее всех, вместе взятых…, что, естественно, не исключает долгий и напряжённый путь всё к тому же ускользающему и манящему совершенству…

Наша частная школа — переход на главную страницу